Божьи менеджеры: староверы в бизнесе. Рассказ издания «Капитал. Староверы Прохоровы - trekhgorich

В четверг 19 июня завершился цикл лекций Homo religiosus, организованный Фондом Егора Гайдара, Российской экономической школой и фондом «Династия». В рамках лекции «Экономика и православие» Данила Расков , кандидат экономических наук, доцент кафедры экономической теории и кафедры проблем междисциплинарного синтеза в области социальных и гуманитарных наук Санкт-Петербургского государственного университета, рассказал о том, как формировались экономические отношения у староверов и почему они оказались настолько эффективны как предприниматели. Полный текст лекции можно прочитать на сайте Фонда Егора Гайдара , а мы приводим в сокращении ту его часть, которая непосредственно посвящена анализу экономической активности староверов в России.

Не знаю, насколько подробно нужно и нужно ли объяснять, кто такие старообрядцы. Изначально раскол, как вы знаете, возник в результате реформы 1654-1666 годов: там был длительный процесс, поскольку обрядовые различия породили достаточно серьезную борьбу, которая вылилась в одну из самых больших трагедий в истории нашей страны. Неслучайно Солженицыну приписывают слова, что «не будь XVII века, не было бы 1917 года». Что мы тут видим: ну, допустим, двуперстие. Действительно, из-за продвижения Российской империи в сторону Малороссии, Украины, возникла необходимость привести обрядовую часть к единому канону. Появилась идея призвать греков и стабилизировать обряд. В истории, надо сказать, и тремя перстами крестились, и двумя. К XVII веку на самой территории Константинополя крестились тремя перстами, но потом уже историки выявили, что есть Студийский устав и есть Иерусалимский устав, они просто разные, и там разное крестное знамение. Но вот из-за этой небольшой, казалось бы, разницы все началось: как начертать — «Иисус» или «Исус», молиться на семи просфорах или на пяти, по солнцу крестный ход или против солнца.

Старообрядцы поставили своей задачей сохранить в неизменности не только обрядовую сторону — это было связано со всем литургическим чином. Потом, конечно, что интересно, изначальный консерватизм вызывал к жизни серьезные новации. Например, радикальная новация беспоповцев: вообще отказаться от пяти таинств из семи, поскольку к этому привел отказ от священства. В этом смысле их как раз сравнивают, и отчасти справедливо, с протестантами: инструментальная схожесть тут будет налицо. Второй элемент картины мира, который можно выделить у старообрядцев, это идея «Москва — третий Рим» и в целом эсхатологизм. Он вообще присущ христианской мысли, и не только христианской — и вавилонской, и египетской. Но когда это актуализируется, трудно понять, почему в какой-то период времени эсхатологические чувства приводят к самосожжению, а в какой-то момент — к тому, чтобы много трудиться. Это один из амбивалентных элементов, которые в разные периоды времени по-разному проявляются, и он присущ всей христианской культуре.

Ну и последнее, что я бы отметил в картине мира, это желание выработать такую практику, которая в большей степени соответствовала бы истинному, правильному житию. Потому что ведь где Антихрист — он может быть совсем рядом: может быть в телефонной трубке, может быть в аппарате; а может быть, от того, как я беру телефонную трубку, зависит то, есть он там или нет. Некоторые сегодня убеждены, что дома нельзя держать телефон. Тогда появились такие крючки: приходишь в дом, в священное пространство, и вешаешь мобильный телефон при входе. Телевизор тоже у старшего поколения табуирован, но если он находится в шкафу, то уже легче, иногда открывается — мультики показать, допустим. В действительности эти практики спасения имеют интересные аспекты и в хозяйственной жизни тоже.

Если говорить о хозяйственной этике и практике, то что мы видим? И миссионеры, и те, кто ездил по стране, например Аксаков, которого направили в Молдавию и Бессарабию, удивлялись, оставляли заметки, что старообрядческие села более зажиточные: там чище, больше лошадей, коров и так далее. И так практически повсеместно. Бережливость — да, праздность — нет. Никто не должен быть праздным — общинное взаимодействие, помощь, доверие. Институты доверия могли трансформироваться и в область капитала. Когда община оказывается в ситуации гонений, эти вопросы быстро актуализируются, любые способы борьбы за выживание становятся важными и значимыми.

Кстати, что произошло в старообрядчестве: сама духовная элита благословила изначально и торговлю, и предпринимательство. Более того, опыт Выговской поморской пустыни (это еще начало XVIII века, то есть один из самых первых опытов) показал, что киновиархи, то есть руководители такого светского монастыря (светского, потому что там не было священников, не было монахов по определению, поэтому правильно называть — общежитие или киновия), сами возглавили торговлю и в ней участвовали, брали вместе кредиты. Это в большой степени даже описано. Появлялись торговые правила: как вести торговлю, как вести учет. По некоторым наблюдениям, даже в советские годы старообрядцам в большей степени доверяли бухгалтерию. Этот вопрос требует отдельного исследования, но частично подтверждается.

При этом мы имеем определенный парадокс: парадокс консерватизма и инновационного потенциала. Он, конечно, не единственный — тут можно вспомнить, скажем, ортодоксальных иудеев, в последнее время по этому поводу появилось много исследований, в Америке — амиши, допустим. Примеры носят локальный характер, но они интересны.

Сколько в Москве было староверов-промышленников?

Насколько были успешны староверы в Москве, в частности в текстиле, что определяло успех, какова была динамика? Собственно, что сделано в историко-экономическом отношении. Есть два массива данных: один — промышленный, другой — конфессиональный, то есть связанный с принадлежностью к старообрядчеству. Их объединение и дает ответ на вопрос, насколько были успешны староверы. Конечно, тут возникает масса сомнений: если руководитель предприятия — старовер, можем ли мы считать, что это бизнес старообрядческий? Неоднозначно. Вопрос даже и в том, если он действует как старовер, но уже перешел в единоверие или в официальное православие, бизнес перестает относиться к старообрядческому или нет? Надо как-то отвечать. На первый вопрос я отвечаю положительно, на второй — отрицательно. Если руководитель фабрики — старовер, то да, я считаю, что это старообрядческое предприятие, хотя есть известного рода оговорки.

К концу XIX века ситуация становится сложнее, появляются акционерные общества — более обезличенные формы управления бизнесом, которых не было еще в середине XIX века, или они были крайне не распространены. Но в текстиле все равно доминирует частный бизнес. Даже если делается акционерное общество, все равно известно, кто акционер: обычно это пять семей, пять династий или кто-то внешний, иностранцы или из официального православия — в конце XIX века это уже все меняется.

В 1850-е годы возник вопрос: а сколько у нас действительно раскольников? Начали смотреть, какие данные поставляют: каждый год — одно и то же, с небольшой тенденцией к сокращению. Но если разобраться — кто поставляет? Архиереи. Но архиереи рапортуют: борьба идет успешно, их все меньше и меньше. Послали комиссию на места, но тут тоже никаких критериев нет. Доходило до абсурда. Например, был такой Синицын: он приехал в Ярославскую губернию и везде, где в домах находил медные иконы, считал, что это старообрядцы. Получилось, что старообрядцев в 18 раз больше, чем по данным архиереев, что тоже неправильно, потому что если у человека медная икона, то это может быть просто народное православие, не обязательно он старообрядец. Тогда ввели критерий: есть ли четки и как крестится. Но креститься человек тоже может двуперстно, а в церкви несколько раз трехперстно, пока кто-то из священников смотрит. То есть критерии были очень сложные.

В XIX веке мы действительно видим много биографий, когда жил человек, а потом раз — и вдруг внезапно становился богатым. Рябушинский — он же только ради женитьбы переходит в старую веру, основатель династии, потом — поднимается. Мы видим: очень много неофитов. Основатель Преображенского кладбища Илья Алексеевич Ковылин — тоже неофит, и таких биографий очень-очень много. Известны выходцы из Гуслицы — такого старинного места, где люди никогда не занимались сельским хозяйством, но где было очень много ремесел, — Гжель тоже входит туда. Поговаривали, что неплохо подделывали и купюры, если надо было, паспорта.

Козыри староверов

Какой у этой проблемы сравнительный контекст? С одной стороны, этика, с другой — эффект гонимой группы. Что интересует экономистов в подобных темах? Экономистов интересует однородность группы и различные характеристики этой однородности — понятно, что для торговли это имеет определенные преимущества. Возможность частного улаживания конфликтов: если правовая система не развита, а сама община, допустим, может учитывать векселя или проводить еще какие-то операции, или вообще гарантировать права собственности, то есть осуществлять параллельный контроль. То же самое касается происхождения мафии в Италии, одна из теорий: ушла аристократия — лорды ушли, а кто хозяева земли? И вот появляются люди и говорят: мы знаем, как действовать.

В условиях сильной правовой и судебной системы это сравнительное преимущество теряет значение — институты доверия, взаимность, большие дискуссии по механизмам репутации — как их вообще измерять и как они влияют на торговлю и промышленность? И, конечно, все это может быть запаковано в такие формулы, как human capital и social capital. Допустим, образование или грамотность: очевидно, что староверы были в целом более грамотными, чем в среднем крестьянство, входящее в официальное православие. Почему? Надо было самим вести службу, самим переписывать книги. Грамотность в этом смысле дорого стоила, не каждый мог себе позволить. Чтобы выучиться, требовалось время, усилия, и за это брали деньги. Допустим, корову надо было отдать тому, кто учил. Социальный капитал — это взаимосвязи, которые формируются уже в общинах: инструмент репутации, доверие и так далее. Это все можно по-разному, как я сказал, упаковать.

Откуда мы знаем цифры?

Теперь очень коротко о данных — и перейдем к результатам. В принципе, ревизии много дают в смысле понимания принадлежности к староверам в Москве. Девятая и десятая ревизии учитывали вероисповедание. По результатам девятой ревизии, 624 семьи зарегистрировались как прихожане либо беспоповской общины, либо поповской. Большинство — поповской общины, где-то 85% на этот период. Разница поповцы — беспоповцы колеблется от 70% до 90%. Это связано, в том числе, с тем, что беспоповцы меньше афишировали свою принадлежность, оставались в тени, потому что они были официально признаны более вредными, опасались расправ.

Очень интересную информацию дают синодики. Это уже мы точно знаем: раз молятся в храме Рогожской общины — значит, точно староверы. Были наблюдения МВД, очень интересный документ 1838 года фактически обо всех значительных купцах с описанием их деятельности. Что касается промышленности, тут удалось взять семь точек — это не так много, но и не так мало — и завладеть всеми данными по ведению дел. Для обработки были использованы сведения только за шесть лет, уровень отсечения — с 10 тысяч рублей, потому что не по всем годам одинаковый учет производился. С учетом еще надо разбираться, конечно, но в целом можно сказать, что достовернее информации все равно нет. По текстильным фабрикам есть данные по обороту, количеству рабочих, по тому, чем занимались. По 1871 году — подробные сведения о техническом состоянии, но это еще предстоит предоставить дополнительно.

Примерно вот так выглядят промышленные сведения: кто и где находится, сколько каких станов, рабочих, оборот, что выпускает — по годам.

Данная карта показывает, насколько важна была именно московская промышленность: мы видим, что с огромным превышением, в два раза, в 1870 году московская промышленность лидирует. Потом уже появляются фабрики во Владимирской области, в Рязанской, конечно, в Санкт-Петербурге, но это несколько позже. По 1832 году в результате вот этой обработки мы видим, что 18% текстильной промышленности принадлежит староверам. Дальше вопрос: много это или мало? В принципе, учитывая, что это досконально подтверждено, немало. В данном случае речь идет о 60, если брать по городу и уездам, и 76 предприятиях. Они, конечно, разные по размеру. О самой численности староверов точных данных нет, но оценки колеблются, начинаются с 4%. Самая оптимистичная цифра — 16% на один из годов. По этому можно судить, что происходит.

Это общие данные, они носят проциклический характер, и мы видим, что верхняя синяя граница — это общее число фирм, затем пунктирный розовый штрих — это как раз доля фирм староверов. Есть некоторая стабильность, а потом — спад. Стабильность — это порядка 20-25%, затем, в конце XIX века, идет снижение. Соответственно, количество фирм примерно сохраняется.

Если взять в целом данные по текстильной промышленности, мы видим (доля — это красная линия, зеленый пунктирный штрих — это рабочая сила), что в какие-то периоды наблюдается сравнительное преимущество в рабочей силе, то есть они способны привлекать значительно больше рабочих. И доля фирм в общем обороте тоже подчиняется такой единой цикличности. В данном случае это больше 20%, а после 1870 года происходит спад.

Более конкретно — по шерстяной промышленности. В первой колонке здесь просто доля предприятий, далее доля в обороте, доля в рабочей силе. В этой таблице интересно, что доля задействованной рабочей силы почти всегда превышает долю фирм, то есть там трудится относительно больше работников, при этом выпуск относительно выше, чем показатель рабочей силы, производительность труда выше. И вот эта дельта — разница медианного значения по совокупности староверов и нестароверов, староверы минус нестароверы. В этом смысле их средняя производительность труда одного работника выше. Понятно, что это «средняя температура по больнице», потому что есть какие-то очень крупные предприятия, а есть маленькие, но это все равно будет нам о многом говорить, тем более что мы тут берем не среднее, а медианы, и это дает более приближенные к действительному положению вещи.

По хлопчатобумажной промышленности мы такого уже не имеем, и здесь как раз видно, что это в основном мелкие фирмы с небольшой производительностью, и доля будет как раз значительно выше, чем доля по обороту. Ну, не значительно — в зависимости от годов, иногда значительно, иногда совпадает. Но тут мы уже не видим общей динамики. Более того, хлопчатобумажная промышленность к концу XIX века частично уходит из Москвы и Московского уезда, поэтому видим такие данные. Во всяком случае, староверы тут уже не имеют веса: Морозовы уже работают в Тверской губернии или в других уездах, например в Боровском.

В принципе, что мы установили: старообрядцы были представлены сверхпропорционально, у них повышенная склонность к предпринимательству, в шерстяной промышленности они нанимали в среднем больше рабочей силы и у предприятий отмечается высокая производительность. В целом до 1870 года наблюдаем очень стабильное участие в экономической жизни, затем — относительное падение.

Волны репрессий и циклы экономической активности

Как интерпретировать падение и насколько важны нам эмпирические данные в этом аспекте? Очень интересно проследить циклические волны репрессий. Некоторые историки так и пишут, что это имеет большое значение, потому что сначала — жесткие репрессии, почти удушение, а потом — ослабление. И вот моменты ослабления, либерализации, соответственно, формируют особую общину, появляются институты, и сам вот этот момент гонений приводит к тому, что этих сплоченных людей, наиболее сильных, естественный отбор оставляет. По этому поводу я шучу: давно гонений на староверов не было, поэтому они сейчас экономически не так заметны. Но это шутка, естественно. В принципе уже при Николае I ставили задачу решить проблему со староверами, но не смогли. Параллельно, например, все равно награждали медалями — одновременно были гонения и награждения, потому что кто будет решать проблемы? Мне попался документ: известно, что государь поедет туда-то и туда-то, а потом хватились, дорога разбита, потому что по ней прошли военные учения или что-то такое. Кто будет восстанавливать? Обратились к купцам-староверам. Они все восстановили и говорят: нам только одно — государственную грамоту дайте, что мы такие хорошие. Ну, дали. Или в Петрозаводске: приедет государь — а набережная не в порядке. Кто ее поправит? А за это медаль тоже. То есть история появления медали и здесь понятна. Различные были интерпретации, уже, наверное, не буду на этом останавливаться.

Более интересный вопрос — чем объяснить спад. На первых порах мы видим неразвитость рыночных институтов, и тогда роль староверов значительна. Вообще, когда личные отношения доминируют, христианская этика востребована; когда вырастают правовые институты, то роль ее в любом случае уменьшается, она маргинализируется. Например, честное слово: понятно, что честность важна в торговле. Кстати, исследуя старообрядческое предпринимательство, я увидел, что там не все просто. Иногда братья родные друг другу дают деньги по расписке. Казалось бы: зачем по расписке — это же братья. А чтоб черт не затесался! То есть расписку дали — и можно спокойно жить.

Роль Москвы

Во второй половине XIX века мы видим развитие акционерных форм собственности, то есть безличных отношений, банковской сферы; растет число иностранцев. Если посмотреть на петербургскую купеческую гильдию, то процентов 40 там будет протестантов и иудеев, в некоторые периоды даже больше. Это уже другая картина в плане того, что сам характер бизнеса меняется. Изменилась роль государства: если в первой половине XIX века она не особо активна, то потом все яснее обозначается. Поэтому, конечно, староверы в этом смысле сознательно или несознательно дистанцируются. С одной стороны, само государство не то чтобы жаждет им помогать финансово, с другой стороны, они и сами отступают. Развиваются другие сферы: железнодорожное строительство, металлургия, добыча полезных ископаемых. Ну и вообще важна роль Петербурга — как писал Рябушинский, медлительные русские мужики, которые размеренно принимают решения, перекрестясь, умирают в атмосфере Петербурга. Тут уже другие личности приходят на смену.

Плюсы и минусы старообрядческой модели

Последний аспект, на котором остановлюсь, заключается в том, что сама хозяйственная этика имеет амбивалентный характер. Казалось бы, трудолюбие — это хорошо. Но до определенной степени. Все зависит от исторического момента, от способности подстраиваться, адаптироваться. Если на каком-то этапе это может способствовать высокой производительности, то на другом — консервирует трудоемкие производства. Мы вкалываем, трудимся и трудимся, вместо того чтобы заменить это машинным трудом.
Бережливость — с одной стороны, бережливость способствовала самофинансированию. С другой стороны, когда появилась возможность брать под низкий процент банковские кредиты, бережливость могла тормозить процессы, потому что сформировалась привычка жить на свои. Когда отсутствовал рынок капитала, это было очень важно.

Доверие, но доверие к кому — к избранным, к таким же староверам. Понятно, что тут может быть и беспроцентный кредит, и доступность рабочей силы, но оборотная сторона — слабое встраивание в безличный рыночный процесс и какое-то даже недоверие к нему. Что тоже тормозит развитие.
Наконец, общинность. С одной стороны, она обеспечивает тесные экономические связи, но они замкнуты на себе, сегрегированы. Есть известная социологическая работа — «Сила слабых связей»: вот силы слабых связей у староверов уже не наблюдается, потому что сильные связи доминируют. В этом смысле можно показать амбивалентность хозяйственной этики, которая может на разных этапах как способствовать, так и препятствовать развитию.

Все слегка читающие люди слышали, что экономический скачок России конца XIX– начала XX веков связан с фамилиями Рябушинских, Рахмановых, Кузнецовых, Морозовых.

В несколько раз меньше тех, кто знает, что это все – семейства староверов. И уж совсем мало кто готов осознать, что староверы – не ультраконсерваторы, которые отрицают прогресс ради пути к царствию небесному. Старовер, профессор истории, заместитель директора Московского духовного училища Русской православной старообрядческой церкви Алексей Муравьев определил основные преимущества модели управления староверов.

Трудолюбие и эффективность

Есть точка зрения экономистов о том, что трудолюбие как идея староверов в итоге становится тормозом экономической модели, потому что сохраняются трудоемкие производства. На самом деле староверы прекрасно осознавали и осознают правила эффективного производства и всегда умели обсчитывать эту эффективность. Идея трудолюбия немного преувеличивается, когда на старовероы смотрят со стороны, потому что их производства, как раньше, так и сейчас подлежат абсолютно тем же законам экономической целесообразности. Разница состоит только в том, что старообрядческое сознание по сравнению со средней температурой по больнице – более модернизировано. Конечно, есть идея, что христианин должен рассматривать труд как благо. С одной стороны в христианском мировоззрении труд – это проклятье, с другой стороны – труд – это долг человека, который он должен выполнять всегда и максимально добросовестно. Поэтому староверы, подобно фундаменталистам любым, допустим, старым протестантским в Америке или в Европе, конечно, отличались трудолюбием, бережливостью и бытовой умеренностью. И это было важным преимуществом до индустриальной революции.

Модернизация на базе старой веры

В конце XIX– начале XX века старообрядческие капиталы послужили основой для крупных бизнес – проектов, в которых уже было совсем мало старообрядчества. Вышедшая недавно книга Елены Юхименко «Рахмановы» о знаменитом роде купцов – староверов показывает, что в общем старообрядческие роды – Рябушинские, Рахмановы, Кузнецовы представляли собой на конец XIX– начало XX века достаточно передовую бизнес-элиту, у которой одна из главных черт модернизационного скачка этого времени реализовалась в полной мере: они четко отделяли ту жизнь, которая проходит в стенах церкви от всей остальной. В этом смысле модернизационный переворот заключался в том, что эти сферы разделяются.

Поэтому для старообрядца современные реставрационные попытки государственного православия выглядят смешно и архаично. Попытки церкви регулировать состояние всего на свете, освящать ракеты, кропить что-то такое на космодроме, туалеты освещать и так далее, выступать в нынешнем секулярном обществе чуть ли не советником Президента – это для нас чистая архаика. У нас модернизация прошла 150 лет назад, поэтому старообрядец делает бизнес по всем европейским стандартам, и если в Европе доказали, что эффективнее делать вот так, то он будет делать. Именно поэтому промышленник Алексей Викулович Морозов ехал в Германию и покупал крупповские станки самого последнего поколения и вкладывался именно в передовое производство.

Промышленники – старообрядцы, не собирались сделать все как можно более посконным и лубяным. То, что старообрядцы – сторонники всего посконного, лубяного и архаичного – это автопроекция. Ностальгический новообрядец, мечтающий о какой-то особой великой России – он мечтает куда-то вернуться и не знает куда, – и создает отрицательную проекцию, в которой старообрядец – это человек, который живет в тайге, в лесу, натуральным хозяйством. На самом деле старообрядец – это русский европеец, а понимание этого было повреждено революцией, когда все смешалось и стало непонятно, где муравьи, где пчелы. Поэтому, если говорить о старообрядческом производстве, нужно иметь ввиду, что добросовестный труд – это важно, но он имеет смысл только в контексте всех других экономических приоритетов.

Социальная дифференциация

Старообрядцы в силу обособленности хорошо научились выстраивать полезные барьеры. У них хорошо отрефлексирована сама идея барьера, так как барьер – это не обязательно плохо, это во многих случаях вполне хорошо, он позволяет сохранять необходимую для комфортного взаимодействия дистанцию. Архаичная модель, которую мы видим местами на Кавказе до сих пор: или ты со мной работаешь, или ты предатель. Старообрядцы же исходили из того, что «я не лезу к вам, вы не лезете ко мне, и это позволяет мне конкурировать». Не задавить кого-то, как митрополит Филарет Дроздов в XIX веке. Ему не понравились старообрядцы, он позвал полицию: давите, отнимайте, потому что они не правильно живут. А старообрядцы исходили из другого: есть никониане, мы к ним не лезем, у них своя жизнь, но мы хотим, чтобы и они нас оставили в покое и дали нам развиваться самим. Это и есть модернизационный сценарий.

Преимущества общины

Общинная организация – это чистая архаика. Община строится на коллективной ответственности, как в положительном смысле, так и отрицательном: и заслуги общие, и наказывают весь взвод. Но зато такую общину труднее давить, потому что ты давишь не на одного человека, и за счет существующих горизонтальных связей она не поддается. И вот за счет очень сильной горизонтальной организации в ущерб вертикали старообрядческий уклад был жизнеспособным. Старообрядцы – это люди горизонтали, а не вертикали. В вертикали все просто: ты начальник, я дурак, а горизонталь означает, что, конечно, есть начальники, но мы еще посмотрим, что это за люди, может быть, они нам не подходят, а если их даже нельзя сменить, то можно построить такую горизонтальную организацию, при которой они будут мало на нас влиять.

Поэтому старообрядцы всегда выбирали своих попов, выбирали своих епископов, и если епископ делал что-то не то, они не говорили: «Ой, ну, наверное, владыко прав, а нам за послушание нужно вот так себя вести», они говорили: «Нет, это не то, причем не бытовое, а серьезное «не то», и нам этого епископа надо убрать или отправить на покой, или переизбрать». Это совершенно другой тип религиозной организации, более продвинутый по сравнению с архаической грубой вертикалью. Кроме того, исторически старообрядцы всегда старались разделить: вот это из архаики мы берем, например, круговую поруку, а вот общую ответственность, когда все отвечают за все и никто конкретно ни за что, не берем. В этом смысле старообрядцы способны к социальному делению. Старообрядцы в России создавали параллельно общество более высокого уровня организации, и за счет этого оно держалось.

Заграничные староверы

Там, где уклад жизни общества в целом сохраняется сельский, например, в Орегоне, сохраняются традиционные общины, но таких мест все меньше. Старообрядческие общества за границей в целом пошли по тренду новообрядческих – превратились в диаспоры. А успешная диаспора в ассимиляционной модели это такая диаспора, которая полностью ассимилировалась, но сохранила при этом какую-то свою самостоятельность. Чем лучше диаспора поддается ассимиляции, тем лучше. Я видел разные диаспоры за границей в разных местах, и в целом, модель, не построенная на ассимиляции – для большинства оказывается самой долгосрочной, потому что долгота жизни диаспоры, которая основана на ассимиляции – два поколения.

Так устроено большинство православных общин за границей. То есть, первое поколение сохраняет социальную организацию вокруг церкви, какие-то мировоззренческие понятия, взятые из прошлого и религиозность, во втором поколении исчезают мировоззренческие понятия, взятые из прошлого, частично остается религиозность и остается организация вокруг церкви, третье поколение строит свою социальную организацию вне церковных стен, взятые из прошлого ценности отпадают и остается только религиозность, но они уже задаются вопросом: почему мы должны быть православными, если кругом католики? Это стандартный путь диаспор. И чтобы поддерживать преемственность и традицию приходится очень много тратить сил на поддержание общинной жизни. Но все равно процесс неизбежный. Там, где уже четвертое поколение после эмиграции, когда община встроена в город, русский язык вообще не понимают, а главное – у них нет стимула, они не понимают, зачем. Конечно, проще сохранять общинную традицию в сельской местности – это вот те старообрядцы в рубахах, про которых снимают документальные фильмы.

Урбанизация старообрядчества

Сейчас главный тренд старообрядчества в том, что оно фактически перестало быть сельским и крестьянским. Старообрядчество – часть городской культуры, как в России, так и в других странах. Первоначально старообрядцы селились в местах, которые им выделяли, жили компактно и обособленно, но эти деревни уже перестали быть старообрядческими, и поэтому идея – церковь, вокруг нее дома – в основном пропала. Сейчас старообрядцы едут в ту церковь из городов за много километров. И это урбанизация старообрядчества – это важный момент, потому что старообрядчество органически завязано на тот тип культуры городской с высокой степенью рефлексии. Конечно, в городе связи общинные сохраняются. Они могут быть конкурентным, логистическим преимуществом. Ты понимаешь, что твой брат скорее купит у тебя, чем у кого-то другого, просто потому что степень доверия больше. У старообрядцев всегда был принцип своих не обманывать.

Авторитет интеллектуалов

Главный авторитет для староверов – книги - писание и предание. А отсюда уже идут общественные авторитеты – попы, епископы, наставники как разумно сохраняемый остаток архаической иерархичности. Другое дело, что они контролируются обществом, что не дает вертикали стать абсолютной. У старообрядцев отсутствие этого абсолютного авторитета не дает развиться абсолютной вертикали. И есть еще иерархия начетническая. В советское время это слово стало ругательным, означающим бездумное следование написанному. А у старообрядцев начетчик – это человек, который много прочел, начитался, соответствует современному понятию «эрудит» или «знаток». Это опять же следует из того, что главные авторитеты - писание и предание, и если ты не знаешь писания и придания, как ты можешь рассуждать о других вещах и кого-то учить. Понятно, что в первую очередь этот авторитет был связан с религиозным учением, но у современных старообрядцев знание само по себе тоже высоко ценится.

Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках Гречко Матвей

Купцы-старообрядцы

Если пройти прямо по Бакунинской улице, под мостом, миновав Яузу, можно выйти к Басманной слободе и продолжить экскурсию по сохранившимся дворцам. Но Бакунинская улица довольно длинная, да и в историческом отношении малопримечательная, а рядом со станцией метро «Электрозаводская» есть немало интересного. Поэтому на время стоит вынырнуть из Петровской эпохи и перенестись в чуть более поздние времена.

Станция «Электрозаводская» названа по существующему заводу. Его готическое здание было спроектировано в середине 1910-х годов для рижского товарищества русско-французских заводов, эвакуировавшего предприятие из Риги (это было начало Первой мировой, и промышленники боялись оккупации), тогда же в Москву был перенесён завод «Каучук».

Изначально здание завода было задумано как подобие средневекового замка с окнами-розами и высокими башнями, но из-за войны проект был урезан и сохранил архитектурные изыски только со стороны главного входа.

Раньше здесь находился «прачечный пруд» - на запруженной по всему течению реке Хапиловке, по большей части заключённой в трубу ещё при Павле Первом. Теперь на месте пруда узкая площадь Журавлёва, больше похожая на обычную улицу. На площади - несколько купеческих домой характерной архитектуры. Наиболее значительными предпринимателями здесь были купцы-старообрядцы Носовы из Преображенской общины. Их фабрика - это дом № 1 по Малой Семёновской улице, фактически находится тут же, на площади. Жили Носовы тоже рядом - дом № 126 по Лаврентьевской улице, ныне Электрозаводской.

Основатели фабрики братья Носовы самостоятельно заниматься ткацким и красильным делом стали в 1829 г., основав на берегу Хапиловского пруда фабрику, выпускавшую драдедамовые платки - т. е. довольно дешёвые платки из тонкого сукна, очень популярные в то время. Именно такой носила бедняжка Сонечка Мармеладова. Братья сами ткали, красили и сушили платки, а жёны украшали их бахромой. Позднее фабрика стала выпускать более качественные толстые и крепкие сукна - армейское, кавказское (из такого шили черкески)…

Главой дела в продолжение многих лет был Василий Дмитриевич Носов. Это он выстроил здесь первый дом. Сын Носова, Василий Васильевич женился на красавице Евфимии Рябушинской, девушке хотя и воспитанной в старой вере, но образованной и несколько взбалмошной. Тогда и решил старый Василий Дмитриевич отселиться, оставив старый дом молодым. Наверное, втайне желая утереть нос не в меру изысканной невестке, он пригласил известного архитектора Кекушева, мастера стиля модерн (именно он раньше строил носовскую фабрику, старообрядческую больницу и дома купцам Грачёвым, тоже старообрядцам), и сделал заказ, выбрав проект из заграничного журнала. Особняк вышел на славу: со всеми достижениями комфорта, водяным отоплением, горячей и холодной водой. Вместе с тем дом строился не каменный, а деревянный - так пожелал хозяин, считая дерево более здоровым материалом. Дом был разделён на две половины: нижнюю, мужскую, где жил сам Носов и его прислуга, и женскую, где располагалась его сестра и женская прислуга.

Сейчас дом занимает филиал Российской юношеской государственной библиотеки, и туда можно зайти, интерьеры частично сохранились. Порой там проводятся концерты классической музыки.

Не желая отставать от свёкра, Евфимия Павловна устроила у себя художественный салон, куда приглашались модные литераторы и художники. Красавица госпожа Носова любила живопись, по примеру отца собирала картины, а её портреты охотно писали художники. Она пригласила молодого архитектора Жолтовского перестроить большой зал, собиралась заказать Серову его роспись, но художник умер, не успев закончить дело. После революции Носовым пришлось эмигрировать, бросив всё. Евфимия Павловна уехала в Рим и дожила там до преклонных лет. Её дом стал сначала краеведческим музеем, потом яслями… Сейчас его занимает банк.

Купцы Носовы принадлежали к Преображенской старообрядческой общине и много жертвовали на её храмы. На деньги купцов Носова и Хлудова построена, в частности, колокольня монастыря, сохранившаяся до сих пор. Архитектору Кекушеву принадлежит проект здания общинной больницы (сейчас там помещается туберкулезный диспансер).

По Малой Семёновской и улице Девятая Рота (на обеих сохранились остатки старой застройки) выходим на Преображенский Вал, соединяющий станции метро «Преображенская площадь» и «Семёновская». Именно здесь находятся Преображенская староверческая слобода и Никольский единоверческий монастырь (некогда он тоже принадлежал староверам).

Ныне Преображенская староверческая община очень закрытая, она объединяет староверов-беспоповцев, или феодосийцев, которых многие считают сектантами. Сами они себя именуют древлеправославными христианами, иже священства не приемлющими, т. е. не признающими никаких священников и, следовательно, совершаемых ими таинств: по их мнению, в мир уже пришёл антихрист, настали последние времена и благодать священства прервалась. Крещение и исповедь у них совершаются выборными мирянами, а по вопросам брака существует разделение: на приемлющих и неприемлющих брак, ведь таинство брака тоже совершает священник. Одним из наиболее значимых проповедников, не приемлющих брак, был Феодосий Васильев. Его последователи и создали в 1771 году (после чумы) Преображенскую общину. Однако жить без семьи или же во грехе никому не хотелось, и постепенно даже феодосийцы склонились к тому, чтобы брак признать, причём порой даже брак, совершённый никонианским священником. На территорию этой общины вас не пустят ни под каким видом: она обнесена высокой стеной и совершенно закрыта для посторонних. Можно обойти её вокруг и пройти по старому Преображенскому кладбищу - тоже ранее старообрядческому, но теперь ставшему общим. Тут сохранилось много старинных надгробий и часовен.

Преображенское кладбище находится примерно в равной удаленности от двух станций метро - «Преображенской площади» и «Семёновской». Обе они названы в честь петровских полков.

Из книги Викинги [Быт, религия, культура (litres)] автора Симпсон Жаклин

Из книги Повседневная жизнь в Венеции во времена Гольдони автора Декруазетт Франсуаза

Из книги История капитала от «Синдбада-морехода» до «Вишневого сада». Экономический путеводитель по мировой литературе автора Чиркова Елена Владимировна

Из книги Пассионарная Россия автора Миронов Георгий Ефимович

Из книги Авантюристы Просвещения: «Те, кто поправляет фортуну» автора Строев Александр Фёдорович

Щеголи и философы, купцы и короли Разговор о Гримме, авантюристе-буржуа, возвращает к проблеме ролевых масок, поведенческих стереотипов, которым следовали люди эпохи Просвещения. Наша задача - соотнести поведение авантюристов с общепринятым, показать, в чем оно

Из книги Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках автора Гречко Матвей

Купцы Алексеевы Происходят Алексеевы из крестьян Ярославской губернии, основоположником рода считается Алексей Петров (1724–1775), женатый на дочери конюха графа П. Б.Шереметева. Он переселился в Москву и значился в списках московского купечества с 1746 года, торгуя вместе с

Из книги Прогулки по Петербургу с Виктором Бузиновым. 36 увлекательных путешествий по Северной столице автора Перевезенцева Наталия Анатольевна

Купцы, художники, поэты… Рассказ о доме № 10 по набережной Макарова, наверное, надо начать с описания окружающей местности. Река – Малая Нева, набережная – бывшая Тучкова. Совсем близко – Тучков мост. Названием своим и мост, и набережная обязаны купцу Аврааму Тучкову, на

Из книги Петербургские окрестности. Быт и нравы начала ХХ века автора Глезеров Сергей Евгеньевич

Купцы Чикины и другие …Недалеко от селения Чикино под Гатчиной сохранились руины бывшего медеплавильного завода купцов братьев Александра Ивановича и Ивана Ивановича Чикиных. Невдалеке от руин стоит чудом уцелевший постамент от памятника Александру II (император в 1860

Из книги Как бабка Ладога и отец Великий Новгород заставили хазарскую девицу Киеву быть матерью городам русским автора Аверков Станислав Иванович

Меценатство выходцев из московской старообрядческой среды получило широкое освещение в исследовательской литературе, чего нельзя сказать о нижегородских благотворителях. Эта тема заслуживает, на наш взгляд, самого пристального внимания хотя бы потому, что память о купеческих щедротах и поныне живет в народном сознании, передаваясь из поколения в поколение.

“Серебряным веком” называют начало ХХ столетия в России. Это время не только бурного подъема промышленности и торговли, но и целая эпоха в русской поэзии, искусстве, философии. Это особый этап и для русского старообрядчества, получившего возможность легального существования после Высочайше утвержденного положения Комитета Министров об укреплении начал веротерпимости, опубликованного 17 апреля 1905 года, “О свободе совести” и Правил “О порядке устройства общин”, утвержденных П.А.Столыпиным 17 октября 1906 г. Именно в этот период особенно ярко заявляют о себе старообрядческие торгово-промышленные династии. Московские купцы-старообрядцы широко известны своим вкладом и в экономику, и в культуру России. В конце XIX - начале XX века на средства Морозовых, Солдатенковых, Хлудовых, Гучковых, Коноваловых, Рябушинских строились медицинские клиники, аэродинамический и психологический институты, организовывались географические экспедиции, создавались театры. П.А. Бурышкин, блестящий знаток Москвы купеческой, выделяет 26 торгово-промышленных семей, занимавших первые места в “московской неписанной купеческой иерархии” начала века, и почти половина этих семей была старообрядческой. Благотворительность составляла важнейшую часть их широкой и всесторонней общественной деятельности. “Про богатство говорили, что Бог дал его в пользование и потребует по нему отчета, что выражалось отчасти и в том, что именно в купеческой среде необычайно были развиты и благотворительность, и коллекционерство, на которые смотрели, как на выполнение какого-то свыше назначенного долга” . Меценатство выходцев из московской старообрядческой среды получило широкое освещение в исследовательской литературе , чего нельзя сказать о нижегородских благотворителях. Эта тема заслуживает, на наш взгляд, самого пристального внимания хотя бы потому, что память о купеческих щедротах и поныне живет в народном сознании, передаваясь из поколения в поколение.

Традиции благотворительной деятельности уходят во времена Древней Руси и неразрывно связаны с этикой средневекового христианства, которую переняло и соблюдало старообрядческое купечество. Напомним, что по учению церкви благотворительность является одним из обязательных проявлений христианской любви к ближнему, выражающейся в безвозмездной помощи и поддержке всех нуждающихся. Ее главной целью было помогать другим строить свою жизнь на таком уровне, как должно жить истинному христианину. До сих пор в среде крестьян-старообрядцев сохраняются и соблюдаются традиции “правильного подаяния”: лучше всего подавать милостыню детям, солдатам и в тюрьму; самая же большая милостыня - это та, что подана тайно, не гордыни ради. Достаточно упомянуть об известном нам факте пересылки небольших денежных сумм в письмах; причем в тексте письма посылаемые деньги не упоминаются, на поданную милостыню указывает лишь буквенная цифирь, приписанная в уголочке с той только целью, чтобы быть уверенным, что адресат вспомоществование получил (“Д руб.” - то есть 4 рубля) .

Главными центрами и организаторами христианской благотворительности на Руси служили прежде всего церкви и монастыри, которые, с одной стороны, вели широкую благотворительную деятельность, а с другой - сами нередко создавались и существовали на пожертвования православных. Описывая быт и нравы великорусского народа, известный историк Н.И. Костомаров отмечал, что "в старые времена каждый зажиточный человек строил церковь, содержал для нее священника и молился в ней со своею семьею" .

Сооружение храма - "дома Господня", особенно храма каменного, требовало немалых денежных средств, выделить которые было под силу лишь очень состоятельному заказчику, зато оно и расценивалось как его личный величайший вклад в укрепление христианства и потому обеспечивало вкладчику долгую славу на земле и спасение в "вечной жизни". Первые каменные церкви в Нижнем Новгороде строились в ХVII веке на средства купцов как нижегородских, так и иногородних “гостей”. Для строительства церквей, гостиных дворов, каменных палат они приглашали лучших мастеров, создававших оригинальные по стилю, прекрасные по оформлению и практичные здания. На месте деревянных были возведены каменные церкви: Никольская (1656г.), Троицкая (1665г.); Гаврила Дранишников финансировал строительство церкви Иоанна Предтечи (1683г.), Афанасий Олисов - Казанской церкви (1687г.), церкви Успения на Ильинской горе (1672г.) и Сергиевской церкви в Петушках (1702г.) .

Нижегородский “гость”, купец-солепромышленник Семен Филиппович Задорин известен тем, что вел многие каменные работы в Нижнем Новгороде, именно он руководил ремонтом Нижегородского Кремля, финансировал строительство Спасо-Преображенского собора. Его имя упомянуто в житии Ивана Неронова. О благотворительной деятельности Семена Задорина и других нижегородских купцов в этом малоизвестном, но важном источнике сказано так: “в граде том [Нижнем Новгороде] ... от щедрых подаятелей бяше Симеон, прозванием Задорин; той муж благочестивый зело к странным и убогим простираше милость свою... Такожде и инии мнозии мужие... даяху по силе своей милостыню... Еще от тех же подаяний... нову созда церковь каменну Воскресения Христова... и келии каменные окрест созда, и монастырь девичь устрои...” .

На протяжении XVIII-XIX столетий старообрядцы ревностно сохраняли древнерусские традиции церковного строительства и благотворительности. Положение во враждебном “миру” заставляло их развивать у себя лучшие качества, такие как трудолюбие, предприимчивость, смекалку. “Где крестьяне зажиточнее, там более раскола”, - утверждал в 1853 г. Мельников-Печерский. Согласно статистике, приводимой им в “Отчете о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии”, лиц купеческого сословия из числа староверов в середине XIX в. было: в Нижнем Новгороде - 84, в десяти уездных городах - 207; что составляло 18% от всех нижегородских купцов .

Традиции купеческой благотворительности в среде нижегородских купцов-старообрядцев сохранялись вплоть до революции. Купеческая благотворительность подкреплялась не только христианским нравственным принципом, желанием выполнить долг имущего по отношению к неимущему, но и стремлением оставить по себе память. Эту мысль наиболее ярко выразил известный нижегородский купец-судовладелец и городской голова Дмитрий Васильевич Сироткин, заказывая архитекторам братьям Весниным особняк: “Выстройте такой дом, чтобы после моей смерти он мог быть музеем” .

В конце XIX - начале XX вв. влияние старообрядческого купечества на Нижегородской земле возрастает, увеличиваются и масштабы их культурно-благотворительной деятельности. Купцы-старообрядцы строят школы, приюты, больницы, дома для своих работников, помогают церквям и скитам, вкладывают немалые средства в развитие культуры.

Особой славой благотворителя пользовался нижегородский 1-й гильдии купец Николай Александрович Бугров, самый крупный промышленник и финансист Нижнего Новгорода. Нажитые отцом и дедом капиталы он сохранил и не только значительно приумножил, а также продолжал жертвовать на благотворительные дела, начатые еще Александром Петровичем. Большие заслуги Н.А.Бугрова перед городом отразились даже в газетном некрологе, где его называли прежде всего "крупным благотворителем", и только затем "представителем хлебного дела" .

Еще в 1880-х годах Бугровы, отец Александр Петрович и сын Николай Александрович, строят на свои средства ночлежный дом на 840 человек, Вдовий дом на 160 вдов с детьми, а также участвуют в строительстве городского водопровода.В память об этом на Софроновской площади был поставлен "Фонтан благотворителей" с надписью: "Фонтан сей сооружен в память почетных граждан гор. Нижнего Новгорода: Ф.А., А.А., Н.А. Блиновых, А.П. и Н.А. Бугровых и У.С. Курбатова, давших своими пожертвованиями возможность городу соорудить в 1880 году водопровод при условии бесплатного навсегда пользования им жителями Нижнего Новгорода" .

Осмотрительный Н.А.Бугров не имел обыкновения жертвовать на благотворительность наличные суммы - источником средств для нее служили как доходы с недвижимости, так и проценты с "вечного" вклада. Дома и усадьбы, принадлежащие Бугрову в Нижнем Новгороде, служили не только его личным интересам. Доход от недвижимости, которую он дарил городу, направлялся на помощь бедствующим и нуждающимся. Так, в 1884 г. Бугров жертвует городу усадьбу по ул.Грузинской и капитал в размере 40 тысяч рублей для постройки общественного здания, которое приносило бы годовой доход не менее 2000 рублей. Эти деньги предназначались "ежегодно, на вечные времена, в пособие погорельцам Семеновского уезда".

Тот же принцип использован Бугровым при финансировании знаменитого Вдовьего Дома, открытого в Нижнем в 1887г. Кроме процентов с крупного капитала (65000 руб.) в Николаевском банке, бюджет приюта пополнялся за счет доходов (2000 руб. в год), приносимых двумя домами Бугрова по ул. Алексеевской и Грузинскому пер., которые купец подарил городу. По представлению губернатора Н.М.Баранова от 30 января 1888 г. последовало Высочайшее Императорское разрешение присвоить Вдовьему Дому именование "Нижегородский городской общественный имени Блиновых и Бугровых Вдовий Дом" .

Масштабно и выразительно выглядит помощь Н.А.Бугрова голодающим в бедственные 1891-1892 годы, особенно - на фоне общего, часто формального, подхода. Он согласился продать губернской Продовольственной комиссии весь закупленный хлеб по заготовительной цене - 1 руб. 28 коп. за пуд, т.е. полностью отказавшись от прибыли (в то время нижегородские помещики держали цены на хлеб на уровне 1 руб. 60 коп.) . При этом многие купцы-хлеботорговцы ограничились лишь бесплатным предоставлением складских помещений для собранных Продовольственной комиссией продуктов. Неблаговидное впечатление на земское начальство в Таможниковой волости произвел саратовский купец Сабачников, который взялся прокормить до нового урожая бедствующее село Помры на сумму в 10000-20000 руб. Приехав же с семейством на осмотр голодающего села, видом нужды и бедствий он не был тронут и отбыл, якобы на поиски более нуждающегося села в другой уезд или губернию. Об истинных мотивах этого "благотворителя" архивные документы умалчивают . На этом фоне раздача Бугровым крестьянам большого количества муки выглядит очень впечатляюще. Память о его помощи до сих пор жива - о ней с благодарностью рассказывают старожилы Городца - потомки тех, кого он спас от голодной смерти: "Почитай, каждую неделю, в голод-то, раздавал по лотку муки на семью. Да сам, мама моя его видела, приезжал, вроде контролировать, чтобы все как надо сделали, не утаили." .

Купец Н.А.Бугров не только славился участием в официальных благотворительных акциях, но и активно помогал своим единоверцам, старообрядцам беглопоповского согласия. Пользуясь своим богатством и весом в обществе, еще до реформ веротерпимости 1905-1906 гг. Бугров организовывал старообрядческие школы, богадельни, финансировал скиты. И в этом ему не смели перечить. В Государственном архиве Нижегородской области сохранилось множество дел, подтверждающих бессилие епархиального начальства воспрепятствовать "раскольнику Бугрову" в осуществлении задуманного. Бугров продвигал свои проекты, не останавливаясь перед необходимостью дать взятку для скорейшего продвижения дела, либо польстить самолюбию "опекуна" учреждаемого заведения, либо не сказать всей правды. Епархиальному начальству ничего не оставалось, как разрешить Бугрову открыть благотворительное заведение для нужд старообрядцев "не в пример для других подобных ходатайств" . Слишком влиятелен и силен был "проситель". Православные миссионеры роптали на то, что под видом богаделен "раскольник Бугров" устраивает настоящие старообрядческие скиты или монастыри, в которых живут не только немощные и убогие из Семеновского и Балахнинского уездов, но и скитницы и скитники из разных губерний, и тем самым "укрепляет раскол по заранее придуманному им плану". Объясняя стремление Бугрова укрепить позиции беглопоповцев в Нижегородской губернии, уездные благочинные не упускали случая упомянуть о своих заслугах по обращению "раскольников к Православию". Фиктивная сущность их бодрых рапортов о ежегодном обращении до 10 "закоренелых раскольников" легко раскрывается при сличении старообрядческих и церковных метрических книг, "росписей небывших у исповеди" за разные годы. Формально соблюдая указания Духовной Консистории, на деле Бугров умел безнаказанно их игнорировать - обустраивал часовни и моленные, открывал училища задолго до официального разрешения начальства .

Особенным покровительством единоверцы Бугрова пользовались на его родине - в деревне Попово Семеновского уезда и близлежащих деревнях Филипповское и Малиновская. Ему принадлежали здесь многие дома, в Филипповском располагался его крупчато-мельничный завод. Под покровительством его деда, Петра Егоровича Бугрова при мельнице в д.Попово существовала тайная старообрядческая обитель. А Н.А.Бугров осуществлял в этих местах обширное каменное строительство - он возобновил Малиновский скит, закрытый в 1853г., в 1880-90-х гг. соорудил там часовню, каменные жилые здания. Во избежание препятствий со стороны епархиального начальства во всех документах скитские обители именовались богадельнями.

Для призрения немощных и убогих в 1893-1894 годах Бугров официально учредил в деревне Филипповской старообряческую богадельню, предназначенную для проживания 40 престарелых и увечных женщин. Устав будущей богадельни был написан по образцу устава благотворительного учреждения купца Е.Я. Горина (г. Саратов) и представлен на рассмотрение министру внутренних дел Дурново. Разрешение свыше было получено, но с указанием убрать из названия слово "старообрядческая". "Устройство старообрядческой женской богадельни, как учреждения благотворительнаго" не встретило препятствий со стороны епархиальнаго начальства. Утвержденный министром Устав не дозволял также устройства как внутри, так и вне богадельни церкви или часовни. Финансирование - содержание призреваемых, ремонт строений и другие необходимые расходы - должно было осуществляться за счет процентов с весьма внушительного вклада в размере 80 тысяч рублей, внесенного Бугровым в Нижегородский Николаевский городской общественный Банк. Было оговорено также, что после смерти Н.А.Бугрова богадельня "поступает в ведение Нижегородского городского общественного управления, которому эта богадельня может быть передана и при жизни учредителя, если он пожелает", попечитель ее должен выбираться раз в три года из представителей династии Бугровых или Блиновых, приемлющих священство старообрядцев. Согласно Уставу, "призреваемым в богадельне дозволяется принимать добровольные пожертвования пищевыми продуктами, но не иначе как в самой богадельне и с ведома смотрительницы оной" .

В 1900 г. Н.А.Бугров учредил еще две старообрядческие богадельни: при д.Малиновой Семеновского уезда для женщин и в с.Городец Балахнинского уезда для лиц обоего пола (в Городецкой проживало около 30 человек, в Малиновской - 58). В 1904 г., на время постройки большого каменного здания взамен ветхой деревянной богадельни в д. Малиновской, жительницы были размещены Бугровым в двух его собственных домах этой деревни. Необходимость расширения богадельни была вызвана драматическими событиями Русско-японской войны, которая оставила без опеки сыновей-кормильцев многих немощных и престарелых .

Уже после реформ а 1905-1906 гг. в Малиновском скиту Бугровым была построена каменная церковь, проект которой разработал Н.М.Вешняков в 1908г. Жители вспоминают, что строительство завершилось к 1911г.

С постройкой этого здания у местных жителей связана легенда, которую в Филипповском рассказывают до сих пор. "Перед революцией задумал Бугров построить тут церковь. Заложили фундамент, начали стены класть. И вдруг пришел один беспоповец Влас: "Не стройте,- говорит,- церковь, в ней скоро черти плясать будут". Никто не поверил. Тогда Влас стал по ночам стены того здания разбирать. Да силы неравные были, построили. А после революции в том доме действительно клуб организовали" . В 1937 г. по решению Комиссии по вопросам религиозного культа при Президиуме Горьковского облисполкома церковь действительно предложили обратить в клуб. Клуба не организовали, но подвал пустующей церкви использовался как склад .

Не оставались без внимания купца-попечителя и те, кто работал в его богадельнях, ухаживал за немощными. За усердный и тяжелый труд Бугров награждал выходивших на отдых небольшим домиком. Одна жительница Городца рассказывала, что ее бабушка всю жизнь свою посвятила богадельне Бугрова, за больными ухаживала, пищу им готовила и носила, а когда состарилась и не по силам ей уже была работа такая: "сама стала немощной, спина не разгибалась, так и ходила, к земле пригнувшись, будто что ищет", - так Бугров семье ее "домик небольшой, но такой пригожий пожаловал; за работу добрую да верную" . В д. Ситниково Борского района Бугров построил для своих работников несколько домов и деревянное здание школы, которые сохранились до сих пор .

Важную роль играл благотворитель Бугров и на ниве просвещения. Ратуя за сохранение традиций старообрядчества, Бугров считал необходимым создание учебных заведений должного уровня для детей старообрядцев. В 1888 году Н.А.Бугров открывает в родной деревне Попово Семеновского уезда старообрядческую школу для деревень Попово, Белкино, Тюрино, Зуево, Ситниково, Кучищи, Шлыково, Плосково, Филипповское. Необходимость такого начинания он оправдывал отсутствием в Семеновском уезде двухклассных народных школ, что на самом деле документально не подтвердилось - школ было достаточно. Другим мотивом послужила неудовлетворенность уровнем образования детей старообрядцев, которое давали женщины-"мастерицы", учившие грамоте по Псалтыри. Отдавать детей в обычные школы у старообрядцев было не принято, и сам Николай Александрович получил домашнее образование у "мастерицы". По рекомендации губернатора Н.М. Баранова, как "личность вполне благонадежная, пользующаяся большим доверием и уважением" , "не в пример для других подобных ходатайств" и благодаря "особливым требованиям", Бугров получает официальное разрешение на открытие школы в 1889г. Но еще за год до этого школа Бугрова функционирует, в том смысле, что в ней "саратовский крестьянин" Пармен Осипов обучает крюковому пению взрослых и детей. Епархиальное начальство пыталось взять на себя опеку над школой, направив для ревизии священника Николая Фиалковского, замечания которого о недостаточном "религиозном разумении" учащихся Бугров лишь принял к сведению. Позже школу поручили наблюдению Инспектора народных училищ, а не духовного ведомства. Школа содержалась на проценты с капитала, специально для этого пожертвованного Бугровым. К 1 января 1902г. учащихся было 120 чел.: "все - дети раскольников из губерний Нижегородской, Костромской, Самарской и Саратовской". Но Бугров в этом же году ходатайствует о расширении школы, увеличении числа учеников и учителей. Ему мягко попеняли на то, что он и так превысил дозволенные нормы - обещал обучать только детей из Филипповского прихода числом до 50-75 человек, а набрал учеников из четырех губерний. Но прошение удовлетворили и на сей раз .

На свои средства Бугров обучал многих детей певческому искусству. Так, по воспоминаниям Е.А.Красильниковой, воспитанницы знаменитого Комаровского скита, наставник Сергей Ефимович Мельников в совершенстве овладел крюковым пением именно благодаря купцу Бугрову, живя у него самого в Нижнем Новгороде . Образованию талантливых детей Бугровы уделяли особое внимание. В частности, была учреждена в г.Семенове стипендия "крестьянскому мальчику, имеющему выдающиеся способности" - первым ее получил ученик с. Хахалы Николай Воробьев в 1912 году .

Забота о единоверцах проявлялась и в поддержке Бугровым кустарного лестовочного промысла в г.Семенове, традиционном центре изготовления этих матерчатых старообрядческих четок. Шили и искусно украшали их бисером и золотым шитьем белицы и старицы из многочисленных скитских обителей. Бугров скупал лестовки в большом количестве и раздавал беглопоповцам .

Покровительство единоверцам во всех сферах жизни - характерная общая черта для старообрядцев-предпринимателей, как крупных, так и средних. Нижегородским старообрядцам-поморцам из д. Корельской Семеновского уезда у. в 1891 г. помогал в строительстве моленной известный московский фабрикант Савва Морозов - он пожертвовал на это здание (с устройством внутри него часовни с "куполообразным" потолком) 400 руб. в память об умершем сыне .

Не так легко давалось устройство беглопоповской моленной семеновскому купцу 2-й гильдии Афанасию Павловичу Носову (1828 - 1912). С 1892 по 1895гг. добивались семеновские купцы Витушкины, мещане Осьмушниковы, Калугины, Прянишниковы во главе с купцом Носовым разрешения узаконить и расширить моленную, которая была организована выходцами из разоренного в 50-х гг. Оленевского скита и хранила древние скитские иконы и святыни . Афанасий Носов являлся доверенным лицом старообрядцев-беглопоповцев и в 1896 г. все же получил разрешение открыть моленную в доме мещанки Рыбиной, а через год - дозволение на строительство нового каменного здания, которое и было построено на его средства. После реформ веротерпимости Афанасий Павлович строит в центре г. Семенова Никольский храм с колокольней, сохранившийся до сей поры. Имя купца Носова хорошо известно жителям города Семенова и неразрывно связано с Никольским беглопоповским храмом, построенным уже после 1905 года и более известным под названием "Носовская церковь".

Унаследованные от предков-крестьян упорство и настойчивость, помогали Афанасию Носову достигать намеченных целей. Как и его отец, купец 3-й гильдии Павел Носов, Афанасий занимался ложкарным промыслом, торговал щепным товаром. По воспоминаниям жителя г.Семенова Б.П. Прорубщикова, хорошо знал Носова его отец - Петр Кузьмич, который был отдан в работники и служил, по выражению Прорубщикова, "мальчишком" на одном из складов: "Носов-то простой был, работящий, не гордился, как другие. Ну, как крестьянин из себя. Рубаха, лапти с "онючами" [онучами]. А денег много было. Богатый. Так ведь раньше-то у нас "банок" [банков] этих не было, теперь только банки эти везде. И вот Носов пойдет пешком в Нижний, в "банку" [банк]. Раньше обозы ходили. Пристроится к какому-то обозу и идет с крестьянами. И никто и не знает, какой с ними человек идет. Думают - крестьянин. А деньги-то, отец говорил, он в онючи прятал: разложит по ноге "капюры" [купюры], завернет онючами и идет." .

Купец Афанасий Павлович Носов был похоронен в склепе при Никольском храме. Но увы, в 30-е годы церковь отдали воинской части, а "в усыпальнице сделали бензохранилище и гроб с телом Носова, - по словам Прорубщикова, - прямо на свалку выкинули".

В начале XX века купеческий Нижний претендует на роль “важнейшего центра раскола”. В отчете обер-прокурора Священного Синода К.П.Победоносцева за 1900 год этот факт особо подчеркивается, и объясняется столь “необычайное оживление” проведением старообрядческих съездов. В 1907 г. был образован “Союз старообрядческих начетчиков”, в воззвании которого говорилось, что “в один год в старообрядчестве образовалось на основании нового закона до 600 общин (приходов)” . В Нижнем Новгороде проходили ежегодные “ярмарочные беседы” начетчиков, под председательством купца Н.А.Бугрова состоялось два съезда “Союза начетчиков”, а в августе 1906 года был проведен VII Всероссийский съезд старообрядцев, председательствовал на котором уже упоминавшийся нижегородский купец-старообрядец Д.В.Сироткин.

Дмитрий Васильевич Сироткин происходил из старообрядческой семьи. Жизнь этого человека ярко иллюстрирует мысль, что костяком как московского, так и нижегородского купечества оказались выходцы из старообрядческих семей, где и воспитание было весьма суровым, и весь уклад жизни формировал человека делового, не склонного к праздности и порокам. Отец Сироткина был крестьянином деревни Остапово Балахнинского уезда, торговал щепным товаром и, быстро разбогатев, стал владельцем буксира.

Младший Сироткин, окончив начальное училище, работал с юных лет на том же буксире, сначала - поваренком, матросом, потом - рулевым. Упорство и усиленные занятия самообразованием помогли Дмитрию Сироткину занять должное место среди предпринимателей: в 1910 г. купец 1-й гильдии коммерции советник Сироткин становится директором-распорядителем "торгово-промышленного и пароходного общества "Волга". Этот человек, сын крестьянина, обращал на себя внимание современников. Вот несколько деталей, зафиксированных в воспоминаниях И.А.Шубина, который встречался с ним в начале века: "В нем была не столько суровость, сколько деловитость... Очень любил музыку, бывал на концертах. Устраивал много концертов сам и много делал для публики, которая могла платить. На Нижнем базаре устраивал литературно-музыкальные собрания для бедноты... Читали классиков наших, стихотворения, а музыка была главным образом русских композиторов..." . В 1913 г. Сироткин был избран городским головой. Немало добрых дел следует поставить в заслугу этому человеку: при нем был осуществлен переход к всеобщему начальному обучению, построен Крестьянский поземельный банк.

Нижегородская губерния, всегда славившаяся своими народными промыслами, рождала множество талантливых мастеров. Для должного их обучения Сироткиным была создана в г. Семенове школа ХОД - школа художественной обработки дерева. Здание школы, выстроенное на средства Дмитрия Васильевича, сохранилось до сей поры - это дом № 59 по ул. Володарского. По воспоминаниям семеновских жителей, Сироткин будто бы говорил организатору школы Георгию Петровичу Матвееву: "Приходи и бери денег, сколько надо. Не будешь брать, обижусь на тебя." .

Около 1907 года на средства Сироткина в Нижнем был построен каменный старообрядческий храм на ул.Телячьей (ныне ул.Гоголя), который, увы, был взорван в 1965 г. Старожилы вспоминают, как красная кирпичная пыль после взрыва прекрасного здания два дня висела в воздухе. Следует также упомянуть, что один из доходных домов Сироткина в Канавино долго оставался духовным центром старообрядчества - в нем до середины ХХ века размещалась моленная старообрядцев-спасовцев .

Сироткин покинул Нижний Новгород после революции, оставив о себе не только добрую память, но и почти все богатство. Город хранит уникальные коллекции фарфора, золотого шитья, народного костюма, собранные Дмитрием Васильевичем. Сбылась и мечта Сироткина о доме-музее - в его доме на Верхне-Волжской набережной ныне действительно располагается Нижегородский художественный музей. Но произошло это не после смерти владельца: Дмитрию Васильевичу суждено было прожить долго и скончаться в изгнании за пределами России.

Среди богатых купцов-старообрядцев Н.Новгорода и губернии было много собирателей книг и икон. Так, в Городце складывается целая школа художников, писцов, каллиграфов, создающих рукописные книги и иконы по образцам “древлеписьменных” и выполняющих заказы таких знатоков и любителей книг как Петр Алексеевич Овчинников и Григорий Матвеевич Прянишников.

Петр Алексеевич Овчинников (1843-1912) - волжский купец-хлеботорговец, жил в селе Городце Балахнинского уезда Нижегородской губернии. Был он известным старообрядческим деятелем, членом Совета Всероссийского братства беглопоповцев. По воспоминаниям С.Я.Елпатьевского, П.А.Овчинников “собирал старину - иконы, но главным образом старые рукописные и старопечатные книги”, собирал всюду - в Москве, по Архангельской и Вологодской губерниям, ездил в Поволжье и на Урал, особо интересовался болгарскими рукописями, которые “добывал через проживающих в Болгарии и Румынии старообрядцев и в Нижнем на ярмарке” . Последние годы жизни купец П.А.Овчинников занимался еще и издательской деятельностью, а, будучи в Москве, нередко ходил в Румянцевский музей, чтобы сравнить приобретенную им рукопись с теми, что хранятся в музее . Деятельность П.А.Овчинникова была оценена еще при его жизни - он был избран членом Нижегородской ученой архивной комиссии.

Другой собиратель русской старины Г.М.Прянишников (1845-1915) - "балахонский купец второй гильдии", торговец мануфактурой, попечитель Городецкой старообрядческой часовни - был известен своими коллекциями рукописной и старопечатной книги, древних икон, монет, золотого шитья, мелкой пластики.

Собрание Прянишникова включало в себя 710 икон старинного письма, множество серебряных крестиков и панагий с эмалью, 300 печатных книг, монеты, в том числе, золотые. Именно из этого собрания поступила в Нижегородский художественный музей икона конца XIV - начала XV века "Огненное восхождение пророка Илии, с Богоматерью Никопеей и преклоненными ангелами, с житием в 16 клеймах" . Эта уникальная как по времени и месту создания, так и в композиционном отношении икона по праву считается жемчужиной нижегородского фонда.

В 1920-е гг. в рамках решения вопроса сбережения и охраны памятников искусства и старины коллекции купцов привлекли внимание "эмиссаров" и сотрудников Румянцевского музея. Собрание Овчинникова сначала было опечатано ЧК, а на коллекцию Прянишникова от Румянцевского музея и Всероссийской коллегии по делам музеев и охраны памятников искусства и старины была дана охранная грамота . Рукописные собрания Овчинникова и Прянишникова были впоследствии переданы в Румянцевский музей (сейчас - Российская Государственная библиотека). Фонд Овчинникова насчитывает ныне 841 памятник, фонд Прянишникова - 209, причем древнейшие рукописи датируются XIV и XV веками .

Формирование этих собраний, широко представляющих книжную культуру Древней Руси, является определенным отражением возросшего культурного уровня русского купечества - проблему в историко-культурном плане еще мало изученную в отечественной науке.

По заказам Прянишникова и Овчинникова работал замечательный городецкий каллиграф и художник-миниатюрист Иван Гаврилович Блинов, творческое наследие которого составляют около ста лицевых рукописных книг, включенных ныне в крупнейшие собрания России - Государственный Исторический музей, Третьяковскую галерею, Российскую Государственную библиотеку. Семнадцать рукописей И.Г.Блинова находятся в краеведческом музее Городца: это те работы, которые он выполнял по заказу П.А.Овчинникова, заботившегося, чтобы творения художника остались на родине.

Обширные сведения, освещающие благотворительную деятельность купечества в Нижнем Новгороде, содержатся и в таких мало разработанных пока источниках, как записи на старопечатных книгах. Так, например, в коллекции Нижегородской областной универсальной научной библиотеки имеются три книги, связанные с именем и деятельностью того же Семена Задорина: "Службы и жития Сергия и Никона" (М.: Печатный двор, 1646), и две "Минеи служебных" на июль и август месяцы (М.: Печатный двор, 1646). На полях первой книги читается запись XVII в. о том, что "купил сию книгу гость Семен Филипов сын Задорин". Две другие имеют одинаковые записи о том, что книги принадлежали Семену Задорину, а после смерти купца были в 1664/5 г. положены его братом Григорием в одну из ярославских церквей за помин души "по брате своем, по иноке схимнике Сергие и по всех своих родителех" . Идентичную запись мы находим в "Минее служебной" на февраль месяц (М.: Печатный двор, 1646), которая хранится в коллекции Института рукописной и старопечатной книги . Эти записи не только дополняют скудные биографические сведения о известном купце-зодчем, но и позволяют понять, чем руководствовался он в жизни своей, каковы были его внутренние потребности, приоткрывают его духовную сущность.

Купеческие имена представлены в 26 записях на книгах из коллекции Нижегородской библиотеки. Вложение книг в церкви и монастыри за помин души являлось широко распространенной формой благотворительности. Так, например, вкладная запись на Минее служебной указывает, что книга была пожертвована в старообрядческую церковь Успения Богородицы для богослужения семеновским купцом Николаем Шадриным в 1865г.

В старообрядческих семьях деревни Елдеж Воскресенского района до сих пор бережно сохраняются книги наставника поморской общины Никифора Петровича Большакова (“дедушки Никифора”), которые присылал ему купец-старообрядец Кашин из Ярославля. На них наклеены помянники рода Кашиных и сделаны записи, типа: “Сия книга... пожертвована Никифору Петровичу Большакову в память и поминовение умерших родителей Кашиных по приложенному помяннику”. И хотя Никифор Петрович умер в 1931 году, старообрядцы елдежской общины поминают дарителей и раздают милостыню до сих пор .

Таким образом, частные меценатство и благотворительность, закрепившиеся в сознании купечества как один из ценностных и поведенческих стереотипов, в начале XX века приобрели необычайно широкий размах. По материалам Всероссийского съезда деятелей по призрению, состоявшегося в марте 1910 года, в России существовало 4762 благотворительных общества и 6278 благотворительных заведений, при этом 75% их бюджета исходило из средств частной благотворительности, то есть из добровольных пожертвований .

О благотворительной деятельности нижегородских купцов-старообрядцев свидетельствуют не только архитектурные памятники Нижнего Новгорода и губернии (церкви и здания), но также письменные источники и устные предания, бытующие в Нижегородском крае. В народном сознании фиксировались не только реальные факты, но и представления о свойствах купеческого характера и поведения.

Одной из наиболее часто повторяющихся тем является благотворительность в отношении неимущих и покровительство единоверцам. Достаточно точно отражают реальность и подтверждаются архивными материалами предания об устройстве купцом Степаном Макаровичем Серяковым моленной в деревне Растяпино, где “день и ночь неугасимые свечи стояли” ; о постройке на средства купца Николая Александровича Бугрова церкви в Малиновском скиту и часовни в скиту “Новый Шарпан” . Подтверждаются опубликованными материалами исследователей-краеведов и предания о помощи погорельцам, которым Бугров помогал строиться заново, раздавал деньги и муку: “Когда Мысы сгорели, он 40 дней кормил всех бесплатно. Каждую неделю выдавал по лотку муки” .

Почти столетие миновало. Уничтожено старообрядческое кладбище деревни Растяпино, на его месте стоят дома и дачи, но на перекрестке улиц осталась одна-единственная могила, за которой ухаживают местные жители. Сохранилось и надгробье из черного мрамора с надписью: "Подъ симъ камнемъ погребено тело раба Божия Стефана Макаровича Серякова, скончавшегося 12 мая 1913 года, жития его было 74 года 9 месяцев и 12 дней, день Ангела 27 декабря". Надпись с другой стороны надгробья объясняет несведущим и самый факт особого отношения к этому памятнику:

"Светлую память оставилъ родитель,

Бедныхъ призритель, сирот покровитель,

Странныхъ и нищихъ онъ въ домъ принималъ,

Это и детямъ своимъ завещалъ".

Вот что рассказала нам его однофамилица, Анастасия Александровна Серякова, которой исполнилось в этом году 88 лет:

"Он богатый был, но помогал всем. Фабричный был, торговал ситцем что-ли, так он этот ситец все делил: кому на кофту, кому на сарафаны. Кто у него работал, все свадьбы справлял сам, приданым оделял. Бабушка моя все говорила: "И на белье невесте даст, и на постели даст". У кого стройка - идут к Макарычу, он давал. Была у него и домушка в Растяпине, стариков он содерживал. Главное - всем делил, всем давал."

Дети Степана Макаровича, очевидно, свято хранили заветы отца. К сожалению, мы не располагаем пока сведениями, как сложилась их судьба после революции, но до этого времени они ежегодно приезжали на могилу отца в день смерти, поминали его и раздавали щедрую милостыню: "Приезжали на лошадях, двурушные корзины булок привозили, деньгами всех делили. Мы туда маленькие бегали, нам давали по 20 копеек или булку. Бывало, бабушка меня тащит за руку туда, а там уж очередь стоит. Дети каждый год приезжали на годину." . А несколько лет назад побывали на могиле, видимо, потомки Степана Макаровича Серякова, поминали его сообразно современному обычаю: "Приезжали на черной машине, поминали видно, водку хорошую привозили "Распутин" и оставили, чтоб и другие помянули. Так и до сих пор многие, как идут мимо - и помолятся" .

Традиция "поминальных дней", устраиваимых по родителям, была в купечестве широко распространена. В дни памяти своего достославного предка устраивал "поминальные столы" Николай Бугров. К щедро уставленным столам на площади Городца устремлялись нуждающиеся, чтобы получить кроме угощения и серебряные гривенники .

Наиболее популярным образом в среде как старообрядцев, так и людей иной конфессиональной принадлежности в Нижегородской области был и остается Николай Александрович Бугров /1837-1911/ - последний представитель династии купцов-старообрядцев Бугровых. Примечательно, что в преданиях сливаются в едином образе “Бугрова” черты характера и поступки представителей трех поколений рода - деда, отца, внука - образуя некое родовое понятие и формируя собирательный образ, лишенный личного имени, поскольку для рассказчика оно не является существенной деталью. Образ купца Бугрова наделяется типичными чертами смекалистого героя русской бытовой сказки. Яркое свидетельство тому - рассказ “Как купец Бугров в работники нанимал”.

"При найме на работу купец Бугров любил проверять новичков, и в зависимости от их смекалки и расторопности платил всем по-разному. Вот едет однажды обоз с хлебом через их село. Он посылает работника:

Тот бежит сломя голову. Узнал. Прибегает, говорит купцу: обоз едет туда-то.

А что он везет? - спрашивает Бугров.

Я не узнал, сейчас догоню, спрошу.

Опять бежит за обозом, узнает, прибегает и докладывает:

Обоз везет рожь.

Почем они продают?

Я не узнал, сейчас побегу.

Ладно, теперь не догонишь, - говорит Бугров.

В следующий раз снова едет обоз. Бугров посылает уже другого работника:

Сходи, узнай, куда едет обоз.

Тот догнал обоз, узнал, сказывает Бугрову:

Обоз едет туда-то.

Что везет? - спрашивает купец.

Пшеницу.

Почем продает?

По столько-то.

Вот, молодец, - говорит Бугров и назначает ему цену выше, чем первому работнику.

Тот спрашивает:

Почему вы платите другому больше, а мне меньше?

Бугров отвечает:

Ты за одним делом ходил три раза, а он узнал все за один раз " .

Жизнь Бугрова простраивается народным сознанием от начала и до конца, “пробелы” в биографии дополняются легендами. Народная память объясняет источник бугровских капиталов, базируясь на легендах о разбойнике, разбогатевшем нечестным путем и покаявшемся. Сознание рядового обывателя не находило возможностей для накопления богатств правильным и честным путем, руководствуясь простым утверждением: "Ежели я живу честно и при этом ничего не имею, то раз он богат и приумножает свои богатства, значит, ворует." Слухи о происхождении семейных капиталов ходили в народе и при жизни Бугрова, ходят и по сей день.

Старожилы с.Филипповского рассказывали, что Бугров возглавлял шайку, которая грабила обозы с товаром. Убив своих товарищей, он присвоил всю добычу, от которой произошли его богатства. В основе этого предания - реальные черты деда Петра Егоровича, родоначальника династии, который в действительности разбойником не был, а был крестьянином д.Попово Семеновского уезда, но склонность к рискованным предприятиям имел и разбогател стремительно, проявив смекалку и предприимчивость при поправке оползня под Кремлем .

Сын, Александр Петрович Бугров умножал капиталы, не упуская возможности словчить. Его имя значилось среди скупщиков краденой соли в долгом процессе - "соляном деле Ведереевского" 1864-65гг. В распространявшейся тогда рукописной сатирической "поэме" были строки:

Коль поймают всех воров,

Не избегнет и Бугров...

Дабы заслужить прощение и избегнуть ответственности по этому делу, А.Бугров предложил снабжать в течении десяти лет мукой городские приюты по убыточным для себя ценам. Его расчет на то, что властям будет невыгодно лишиться такого благотворителя, был верен .

В народе говорят: "Не пойман - не вор"; что нисколько не мешает народной фантазии создавать вокруг любой выдающейся фигуры все новые и новые слухи. А уж коли пойман... Психологически точно объяснял подобную тенденцию А.М. Горький: "Мой дед сказывал мне, что отец Бугрова [Александр Петрович] "разжился" фабрикацией фальшивых денег, но дед обо всех крупных купцах города говорил как о фальшивомонетчиках, грабителях и убийцах. Это не мешало ему относиться к ним с уважением и даже с восторгом. Из его эпических повестей можно было сделать такой вывод: если преступление не удалось - тогда это преступление, достойное кары; если же оно ловко скрыто - это удача, достойная похвалы." .

Благотворительность внука, раздававшего щедрые милостыни, подкрепляла фольклорный стереотип о неправедности нажитого богатства и объясняла благодеяния потребностью покаяться: “Уж не грехи ли замаливал?”

В деревнях Нижегородской области охотно рассказывают о грехах Бугрова, в частности - о склонности его к прелюбодеянию, и как свидетельство его щедрых подарков бывшим возлюбленным, показывают домишки в три оконца, которые в Городце называют “дом ха-ха”, а на Сейме указывают целую улицу подобных строений.

По версии миссионеров православной церкви, бугровские подарки должны были служить "распространению раскола": "Бугров с Блиновыми фанатично воспитанных в духе раскола в Малиновских скитах девушек выдают в Городец в замужество, награждая приличным приданым от 1000 до 15000 руб. смотря по состоянию жениха" . Иными словами, Бугров всеми доступными способами приумножал количество единоверцев.

Впрочем, народное сознание тут же и оправдывает этот грех Бугрова, объясняя это его несложившейся семейной жизнью. Более того, родовое крестьянское сознание не могло примириться со смертью его троих детей и наделило его незаконным сыном: “А жен у Бугрова не бывало, наложницы только были. И детей не было. Один только незаконный был, Севериан, попросту Еверя. Дом Евери и посейчас стоит, там коммунхоз.” Мифологизированный образ купца-старообрядца, выходца из крестьян, оказывается настолько близким, что его приобщают и к крестьянским страданиям послереволюционных годов - “детей Евери и всю семью расстреляли” .

Впрочем, в Нижегородском архиве хранится "Дело... о расследовании семейного положения крестьянина Анохина, незаконнорожденного сына Н.А.Бугрова": многие непрочь были взыскать с богатейшего купца хоть малую толику. Дело свидетельствует о том, что Н.А.Бугров действительно имел незаконнорожденного сына, Дмитрия Андрияновича Анохина, которого не признавал и всячески старался унизить, назначая на самые ничтожные должности "по торговой части". Дед Анохина, Александр Петрович Бугров, напротив, к внуку благоволил и, видимо, сулил ему долю от своих капиталов .

Слухи о нюансах личной жизни купца Бугрова прижились не только в народной памяти, но и были зафиксированы виднейшими литераторами и публицистами того времени. В.А.Гиляровский указывает как нижегородские, так и московские источники подобных сведений . Такая человеческая слабость легендарного купца делает образ его ближе и понятнее русскому сердцу.

Конфессиональная принадлежность нижегородского купечества особым образом отражалась на его отношении к богатству и к ближним, накладывая отпечаток на специфику благотворительности. Христианское учение о любви к ближнему и помощи нуждающимся в среде старообрядцев закрепилось и сохранилось наиболее прочно по ряду причин. Необходимость выживания в идеологически чуждой, даже враждебной, среде вынудила старообрядцев мыслить интересами всей общины. Отсюда - такая пристальная забота о благосостоянии своих единоверцев. Проявлялась она и во взаимовыручке, и в защите общих интересов старообрядцев на уровне всего государства. Достаточно изолированное в ХVIII-ХIХ вв. и гонимое властями сообщество старообрядцев наиболее последовательно и педантично придерживалось выработанных в древности норм христианской этики, норм личной и общественной жизни. Каждый шаг и поступок в старообрядческой среде и теперь стремятся выверить по Писанию и Преданию, обращаясь к словам Златоуста, аввы Дорофея, статьям Кормчей книги. Выдержки из "древлепечатных" книг до сих пор являются весомым аргументом при решении вопросов о втором браке, о воинской службе, о получении пенсии, об отношении к иностранцам, и даже - о гласности, как общенациональной реалии последних лет ("Тайну цареву хранить следует" - цитируют старообрядцы по поводу рассуждений в прессе о личных делах Президента) .Строгий уклад семейной и общественной жизни требует от старообрядца трезвого и критического взгляда на мир, следования нормам морали и принятым правилам - не пить, не курить, не предаваться блуду, посвящать себя воспитанию детей и заботе о них. Соблюдение строгих норм, с одной стороны, и необходимость противостоять давлению со стороны властей и официальной церкви, с другой, сформировали на протяжении столетий особый характер старообрядца - трезвого, грамотного, предприимчивого, ответственного перед близкими и Богом. Это позволило купцам- старообрядцам на рубеже ХIХ-ХХ вв. войти в экономическую элиту России и реализовать свои материальные и духовные потребности во благо себе и обществу.

Нижегородские купцы-старообрядцы, проявившие себя в шедрых подаяниях на благо города, на нужды единоверцев и неимущих, напоминают о себе памятниками архитектуры, коллекциями книг и икон, и, что особенно примечательно, живут в передающихся из поколения в поколение народных преданиях и легендах. Наши представления о мотивах, способах и результатах купеческой благотворительности пока приблизительны и фрагментарны, так как до самого последнего времени это явление почти не изучалось; еще предстоит понять, насколько значителен вклад в русскую экономическую жизнь и культуру старообрядческого купечества, промышленного и финансового капитала, меценатства.

ПРИМЕЧАНИЯ

Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С.113.

См., например: Боханов А. Коллекционеры и меценаты в России. М., 1989; Поздеева И. Русское старообрядчество и Москва в начале ХХ века // Мир старообрядчества. Вып. 2. М., 1995.

Институт рукописной и старопечатной книги (далее - ИРиСК). Архив А.Н.Путиной. № 77-146.

Костомаров Н.И. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа. М., 1993. С.42.

Филатов Н.Ф. Нижний Новгород. Архитектура XIV- начала ХХ в. Н.Н., 1994; Филатов Н.Ф. Города и посады Нижегородского Поволжья в XVII веке: История. Архитектура. Горький, 1989.

Материалы по истории раскола за первое время его существования. Под ред. Н.И.Субботина. М., 1847. Т.1. С.198-201, 256-258.

Мельников П.И. Отчет о современном состоянии раскола в Нижегородской губернии // Сборник НГУАК. Н.Новгород, 1911. Т.IX. С.56-57.

Шарун Н.И. По залам художественного музея. Горький, 1985. С.4.

Адрианов Ю., Шамшурин В. Старый Нижний. Н.Н.,1994. С. 178.

Смирнова Л.М. Нижний Новгород до и после. Н.Новгород, 1996. С. 1299.

Государственный архив Нижегородской области (далее - ГАНО), ф.2, оп.6, 1887г., д.1101.

Смирнов Д. Картинки нижегородского быта ХIХ, Горький, 1948. С. 166.

ГАНО, ф.2, оп.6, 1891 г., д. 1424.

ГАНО, ф.570, оп.559, 1888 г., д.21.

ГАНО ф. 570, оп. 559, 1894г., д. 23.

ГАНО, ф.2, оп.6, 1893 г., д. 1802; ф. 570, оп.559, 1894 г., д.23.

ГАНО, ф.2, оп.6, 1904 г., д. 2644.

Агафонова И.С. и др. Малиновский старообрядческий скит и проблема его сохранения как историко-культурного комплекса. //Памятники истории и архитектуры Европейской России, Н.Н.,1995. С. 208-216.

ГАНО, ф.3074, оп. 1, д.262.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1995 г.

Смирнова Л.М. Нижний Новгород до и после. Н.Н., 1996. С.238.

ГАНО, ф.2, оп.6, 1883г., д.999.

ГАНО, ф.570, оп.559,1888 г., д. 21.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996г.

Милотворский И.А. История заселения Семеновского уезда и города Семенова (1855-1937), рукопись (хранится в историко-художественном музее г.Семенов Нижегородской обл.). С.152.

ГАНО. ф.2, оп.6, 1891 г., д.1447.

ГАНО, ф.2, оп.6, 1892 г., д.1646.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996 г.

ГАНО, ф.1, оп.1, д.170, л.19а. Следует уточнить, что это были не вновь возникшие, а легализованные местными властями старые общины.

Цит. по: Адрианов Ю.А., Шамшурин В.А. Старый Нижний: Историко-литературные очерки. Н.Новгород, 1994. С.193-194.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996 г.

Елпатьевский С.Я. Воспоминания за 50 лет. Л., 1929. С.217-218.

Горячев А.Я., Горячев В.А. Старообрядцы Городца - хранители русской книжной культуры// Мир старообрядчества. Вып.1. М.; Спб., 1992. С. 63.

Балакин П.П. О нижегородской школе иконописи// Записки краеведов. Н.Новгород, 1991. С.198.

Галай Ю. Хранить истории следы. Горький, 1989. С. 28-30.

Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им.В.И.Ленина. Указатель. Т.1. Вып.2. С.33, 183.

Книги кириллической печати XVI-XVII веков в фондах Нижегородской областной библиотеки. Н.Новгород, 1992. № 181, №171, № 175.

Собрание ИРиСК. № 49.

Книги кириллической печати XVI-XVII веков в фондах Нижегородской областной библиотеки. № 95.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1992 г.

Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1991. С.25.

ГАНО, ф.570, оп.559, 1889 г., д.12а; ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1995 г.

Прилуцкий Ю.В. В захолустьях (Путевые впечатления) // Полн. собр. соч. Т.1. Семенов, 1917. С.118; ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993, 1994 г.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993 г.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1996 г.

Адрианов Ю., Шамшурин В. Старый Нижний, Н.Н.,1994. С. 178

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1995 г.

Смирнов Д. Картинки нижегородского быта XIX века. Горький, 1948. С. 132.

Смирнов Д. Картинки нижегородского быта XIX века. Горький, 1948. С.126.

Цит. по: Андрианов Ю., Шамшурин В. Старый Нижний, Н.Н.,1994. С. 177.

ГАНО, ф.570, оп.559, 1894, д.23.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993, 1995 г.

ГАНО, ф.2, оп.6, 1878 г., д. 929.

Гиляровский В.А. "Нижегородское обалдение" // Собр.соч. в 4-х тт. Т.3, М., 1967. С.221-223.

ИРиСК. Экспедиционные материалы. 1993, 1996 гг.

Институт рукописной и старопечатной книги

Исследование проведено при поддержке РГНФ

(Традиционная культура. М., 2001. № 3)

http://irisk.vvnb.ru/Blago.htm

Русская Цивилизация